Ореол смерти [= Последняя жертва; Триумф смерти ] - Нора Робертс

— Сейчас меня интересует не моя репутация, а расследование.

Морс снова повернулся к камере.

— В настоящий момент расследование, возглавляемое лейтенантом Евой Даллас, явно зашло в тупик. Менее чем в ста ярдах от места, с которого я веду репортаж, произошло новое убийство. От ножа убийцы погибла молодая, красивая, талантливая женщина. Всего неделю назад таким же образом была убита прокурор Тауэрс. Возможно, задуматься стоит уже не о том, будет ли пойман убийца, а о том, кто из известных женщин окажется следующей жертвой. Прямой репортаж из Центрального парка вел Си Джей Морс, «Канал 75».

Он кивнул оператору и обернулся к Еве.

— Если бы вы, Даллас, согласились сотрудничать со мной, я мог бы помочь вам относительно общественного мнения.

— А не пошли бы вы, Морс?

— С удовольствием — если вы меня приглашаете. — Ева не выдержала и схватила его за грудки, но он продолжал ухмыляться. — Нет-нет, не надо меня раздевать, если у вас нет действительно серьезных намерений!

Ева, которая была выше Морса на целую голову, с трудом удержалась, чтобы не швырнуть его наземь.

— Меня интересует только одно, Морс: как это третьесортный репортеришка оказался на месте преступления всего на десять минут позже, чем офицер, ведущий расследование?

Он аккуратно заправил рубашку.

— У меня, лейтенант, есть свои источники, которые я вам называть не обязан, — Морс ухмыльнулся с откровенным презрением. — Кстати, думаю, в данном случае мы имеем дело с третьесортным следователем. Лучше бы вы контактировали со мной, а не с Надин. Вы поступили весьма мерзко, отстранив меня от истории с Тауэрс и отдав ее Надин.

— Мерзко? Что ж, рада это слышать, Си Джей, потому что ненавижу вас до глубины души. Вас же ничто тогда не останавливало! Вы отправились на место преступления, спокойно давали в эфир кадры с телом… Вам и в голову не приходило, что к смерти следует относиться с почтением. А ведь передачу мог увидеть кто-то, кого это касается. Ее семья, например.

— Слушайте, вы делаете свою работу, а я — свою.

— В котором часу вы получили информацию? — быстро спросила Ева.

Морс поколебался немного, потом пожал плечами:

— Думаю, на этот вопрос я могу, ответить. Позвонили по моему личному номеру в двенадцать тридцать.

— Кто?

— Ну уж нет! Свои источники информации я выдавать не собираюсь. Я сразу позвонил на студию и велел собрать команду. Так, Шерри?

— Так, — кивнул оператор. — Ночной диспетчер направил нас сюда, к Си Джею. Такая у нас работа…

— Ну вот что. Я сделаю все возможное, чтобы конфисковать ваши материалы, вызову вас в участок в качестве свидетелей и вообще — постараюсь превратить вашу жизнь в ад!

— С удовольствием посмотрю, что у вас получится, — злорадно усмехнулся Морс. — Думаю, после этого мне дадут в два раза больше эфирного времени, а мой рейтинг подскочит до небес. А знаете, в чем будет изюминка? Я сделаю отдельный сюжет об отношениях Рорка с Ивонной Меткальф!

Еву передернуло, но ответила она достаточно спокойно:

— Советую вам быть поосторожнее, Си Джей. Рорк с вами церемониться не будет, так что держите свою команду подальше. А сунете нос куда не следует, я конфискую все ваше оборудование!

Ева развернулась и пошла прочь. Отойдя подальше, она достала сотовый телефон. То, что она собиралась сделать, было прямым нарушением служебных правил. Но сделать это было необходимо.

Рорк ответил сразу, и она поняла, что он еще не ложился.

— Какой сюрприз, лейтенант!

— У меня мало времени. Скажи, в каких отношениях ты был с Ивонной Меткальф?

— С Ивонной Меткальф? — удивленно переспросил он. — Мы друзья, какое-то время были близки…

— То есть были любовниками?

— Да, весьма недолго. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что она мертва, Рорк.

— Господа, как это случилось?!

— Ей перерезали горло. Пожалуйста, находись отныне в пределах досягаемости.

— Это требование, лейтенант? — спросил он ледяным тоном.

— Суровая необходимость. Рорк… — добавила она, — мне очень жаль.

— Мне тоже.

И он отключил связь.

Ева без труда выявила то общее, что было у Сесили Тауэрс и Ивонны Меткальф. Первое: обе были убиты. Одним и тем же способом и, вероятно, одним и тем же человеком. Обе были знаменитостями, женщинами, уважаемыми и любимыми публикой. Каждая достигла успеха на избранном поприще, и обе любили свою работу. У обеих имелись родственники, для которых страшным ударом была постигшая их утрата.

Но вращались они в совершенно разных кругах. Среди друзей Ивонны были актеры, художники, музыканты, а Сесили общалась с юристами, бизнесменами и политиками.

Сесили была деловой женщиной, тщательно оберегавшей свою личную жизнь от посторонних взглядов.

Ивонна была актрисой, очаровательной и безалаберной, и вся ее жизнь была на виду.

Но кто-то знал их обеих, обеих хотел убить и убил!

Единственным именем, присутствовавшим и в четких записях Сесили, и в небрежных — Ивонны, было имя Рорка…

Третий раз за последний час Ева проглядывала оба списка на компьютере, пытаясь найти хоть какую-то связь между именами, профессиями, адресами. Кое-что отдаленно перекликалось, но этого было явно недостаточно, чтобы вызывать людей на допрос.

Однако придется вызывать и беседовать, потому что иначе остается только Рорк.

Ева снова обратилась к записной книжке Ивонны.

«Почему, черт подери, она не писала имен?!» — тихо возмущалась Ева. Только время, даты, иногда инициалы и какие-то одной Ивонне понятные пометки.

«9.00 — ленч в „Краун Рум“ с Б. С. Йиппи! Не опаздывай, Ивонна, и надень зеленый костюм с мини-юбкой. Ему нравятся стремительные женщины с красивыми ногами.

День в салоне красоты. «Парадиз». Слава Богу! 19.00. Постараться успеть в «Фитнесс-клуб» к восьми. Ох!»

Роскошные ленчи, думала Ева, лучшие косметические салоны, потом тренировка в фешенебельном спортивном клубе. Совсем неплохая жизнь! И кому эта жизнь понадобилась?!

Она перешла к записям, сделанным в день убийства.

«8.00 — диетический завтрак — надеть голубой костюмчик с голубыми туфлями. ХРИСТА РАДИ, БУДЬ НА ВЫСОТЕ, ИВОННА!

11.00 — Офис П. П., обсудить условия контракта. Может, перед этим пробежаться по магазинам. РАСПРОДАЖА ОБУВИ В «САКСЕ». Не пропустить!

Ленч — без десерта. Сказать миленькому, что в шоу он был великолепен. Вранье актерам законом не карается. Боже, но какой это был ужас!